Биография
Фотографии
Завещание

Избранное из сборников 1989 года

"АЙБОЛИТ 666", "ЗОМБИ", "ЛЕТНИЕ КАНИКУЛЫ"

ИЗДАТЕЛЬСТВО "СОВЕТСКАЯ УГРОЗА"

ТОМСК. 21 СЕНТЯБРЯ 1989.

	+	+	+
А птица, снег предчувствуя, поёт,
и снег, как смерть, ей улыбнётся молча.
Смените же мне золотую цепь
на оловянную — я долго не постился.
Во мне стучит бревенчатый камыш
и кровь осталась только в уголочке;
я, непрощённй за своё добро,
теперь уже не зол — зола не греет.
Я знаю, что закончились слова
и люди все, кончая, поскончались.
Я выхожу из солнечной тюрьмы
и жду, когда меня подхватит ветер.

17 сентября 1994 года

	+	+	+
Водяной Роджер. Принёс июнь.
Но и эти тополя, эту серую реку.
Кстати, лишь в поле зрения, а там — сосны.
Много чего ещё. Будут грибы.
Ночная и предутренняя эпилепсия абажуров.
Прошлогодняя кабачковая икра — привет от Фёдора.
Шаблонные заготовки. Перемена шпал, баррикады.
Панки с фузеями. А того, слава ему, прогнали.
Никого они не обидели, — бред, и ещё раз.
Красивые глаза и губы женщины, которой почти нет.
Нет, это не та, про которую вы.
Это та, из-за которой как раз всё и.
На музее сходятся пятнадцатый и второй.
Теперь — вперёд, до самого академгородка.
Я не голоден. Я не голоден. Я не голоден.
О, вернулся, хотя это уже всё равно.
Не забыть — он купил уже золотые кольца.
Или должен был в этот день покупать.
Забавная дискредитация знаков препинания.
Да, и совокупились в общажной комнате.
В присутствие утром собиравшихся в мединститут.
Сегодня исполнилось три месяца со дня.
Сказал он. Как я поменял простыни.
Она молчала. Сели не то завтракать, не то.
Год и четырнадцать дней. Показывает.
Как мне сигаретой вот прожгли плащ.
Курили. Пили чай. За окном — там.
Да, сегодня четыре дня, как стирал носки. Он.
Она, по-моему, молчала. Молча и ушла.
Водяной, водяной Роджер.
Кстати, никакой сегодня магнитной бури.
Ну, потом приходил брат, просил вернуть.
Нижнее бельё хотел, ещё некую мелочь.
Не отдал он. Брат и отец хотели бить.
Не застали. Потом, видимо, забыли.
Так расстался. С невестой. Так.
Сейчас лето. Июнь. Хорошо. Нежарко. Хорошо.
Дефлорировал вчера любимую девушку.
Разыгралась во мне акцентуация.
В общем, теперь можно — сезон закрыт.
А там — осень. Новое время — новый мир.
Аргументы и факты. Наука и религия.
Химия и жизнь. История и обществоведения.
Каторга и ссылка. Это в двадцатые годы.
Извините, конечно. Вынужден откланяться.
Все в сад. Водяной Роджер.

12.06.89


КРЕЙЗЕРОВА СЮИТА.

Глядя на поевшего кота
облизывается ничего не нужно уже
облизывается сиамский кот сожравший минтая
он сыт
непоколебимость незыблемость покой
оплот поднебесной
эй товарищ не спи
я расскажу тебе про ночь одиночества
ночь терапии светлую ночь жары
едва только опустошённые наполнились
было видение им Иерусалим
смейтесь смейтесь Иудифь ИИсусовна
ты была моей парадной лошадью нет не ты
это я обещал и повествую
было видение им довольно примитивное
но до слёз
этот вулкан уж не возродится более
хотя телефон
вот мне подсказывают скоро конец
Гипнотизёры выходят с транспарантами
они вздувают взглядом мартены
вот идут они основа нашей индустрии
гипнотизёры и престидижитаторы
а тем временем
аборигены парадиза наблюдают кота
им отказано в пролонгировании полового акта
синие лица аборигенов лоснятся от сна
дверь их купе не распахнёт Филимон Крюгер
не погрозит алюминиевым пальцем
каждый день по печатному прянику
это кое-что значит
Берег реки
жёлтый обрыв олицетворение уходящего безвозвратно
всё сказанное толпится позади меня
молча молчит
наблюдает с интересом параллельный мир
скорбит о невозможности лиги миров
она уходит под воду прекрасен её скафандр
богиня себя
только вчера из Непала прямо сюда
лёгкий фурор три инфаркта салют
неприятно душное лето активного солнца
затишье перед концом мне подсказывают
отнимите у них шпаргалку гарсон
подайте-ка лучше дюжину "Жигулёвского"
и солёного кизяка на десерт

27.07.89


ЭХО ЛОГИКИ

Я опять могуч. Иду по иссохшей реке.
Мимо бакенов. Шаг. Шаг. Лето кончилось.
Ещё одно. Косяки улетают наюх.
По глазам чувствую — навсегда. Невозвращенцы.
Я, пожалуй, останусь. Люблю все три здешних кладбища
и Сосновый Бор. И кожвендиспансер.
Мне чужие они не нужны.
Выйду на берег и сто лет простою. Как пивзавод.
Седьмого августа умер Блок
и последняя моя любовь /кто знает — забудь/.
Никому это не интересно. Но все ждут.
Ждут чего-то. Люблю говорить наобум.
По трескучей гальке и щебню туда, где вода.
Это масло уже никогда не станет водой.
Ветер гнёт до земли сырьё спичфабрики.
Будущие карандаши изошли на орех.
Медведи и лоси вышли на улицы из Акопов.
Братишки, только не надо сейчас.
Ступайте свежеваться в "Дары природы".
Кот нарушил обет молчания, требует рыб.
Рыбы идут, вылазят из сохнущих нор.
Я покажу вам, где кладбища, я пригожусь.
Я тогда ещё спрятал бело-зелёный флаг.
Спасибо. Я глубоко удовлетворён
и искренне счастлив. Разрешите идти?

27.08.89

	+	+	+
Ромочке Позднякову

Ледяные плоскости лиловой ночи
балконами сопряжены с домами
ворота вниз квадратные лимоны окон
дитя я неоправданно жесток
и я неправ да да я нелогичен
продукты съедены и руки в колбасе
все чрева банок в прахе икр кабацких
о прав Эйнштейн
мы все сидим но движемся к концу
и есть ещё вино припрятанное в чемодане
есть эта ночь и в этой ночи мы
гляди они убогие уходят
о вероятно чтобы вынуть чемодан
поставить Боуи и удивлённо гладить тело
они идут сквозь ночь пока мы пьём
братишки и сестрёнки трясь о воздух
им тоже весело ведь я их целовал
я с ними пил из горлышка бутылки
и вот они выходят из пустоты и тьмы
и зажигают свет в своих каморках
и я за них спокоен все там будем
мне их не жаль они ведь ничего не знают
не знают что всё кончено что всё
что всё уже и нет уже спасенья
и нет вина осталась только ночь
а кончится она и ничего не будет

19.05.89 

	+	+	+
Тане Олеар

Это пришло. Это круче чем рыба в перчатках.
Торжество безумия.
Поливальная машина после ночного сентябрьского
дождя.
Триумф зла.
А ты, там где ветер,
в зелёных ли ты штанах или чёрных?
Сердце моё вырванное и брошенное в Неву...
Как же я без тебя?
Вот так. Иногда даже смеюсь.
Сегодня ходил в кино.
В промозглом зале умер Иван Ильич.
Мы вышли дрожа в холодный вечер,
дрожа закурили, дрожа разошлись –
Куртуков, Филимонов, Ромочка, Ленка, я
А тебя давно уже нет.
Полтора месяца.
Не спасает ни бред, ни алкоголь. Сон не идёт.
Был недавно в Новосибирске
и сквозь пиво и спирт
помнил помнил тебя
мой маленький далёкий малыш.

19.09.89


УРА ВЕНГЕРСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ!!!
Игорю Куртукову

Пожиратель бесплатного времени
я идиот
и прогулки по недостроенным гаражам
испражненье в стаканы
любованье воротами
в металлических кружевах прошлого века
начала ли этого
на реку вид из развалин Гороховских складов
кому это нужно кроме меня
и ещё двух-трёх состоящих как я на учёте
им даже плевать
лень на эту кирпичную плесень былого величья
размаха торговли о нет не треской
не минтаем не килькой чем не скажу а вам
и не вспомнить
Искусственный мрамор наших зениц устремлён
я не знаю куда
знают те чья звезда соскользнула со лба на плечо
кто имеет с отличьем диплом
кто не выл остолопу учителю физики нечто про член
кто не может картофель растить как цветок
О кокарды смотрите вперёд
вам шагать вашу мать и шагать
там на вышке не спит пулемёт
он как вы не устанет стучать
А мы станем качать ногой сидя на набережной
возле обкома вдыхая запах речной канализации
разрывая себе сердца
шёпотом
больше их — больше её

9.11.88

	+	+	+
Тане Олеар

Дождь прошёл. Сквозь серое небо
как бы из космоса орут вороны.
Сон прошёл. Даже там я не был
с тобой, – поезда, перроны,
отъезды, приезды людей так странных,
так совсем не обязанных, в Питер,
моё одиночество, воды стаканы...
Даже во сне я тебя не видел.
15.07.89, Зеленоград

	+	+	+
Это не вернётся
семистретий год
девята пятилетка
с сёмгой бутерброд

Июнь ’89

     	+	+	+
В её раскрытых глазах надо мной
ни тени оргазма
видимо эта батарея парового отопления
останется в её памяти навсегда

Июль ’89, Ленинград


ПОСТПАСХ

удалось разговеться лишь черезъ неделю
как-то насытить внутренний Рим
на похотливые изгибы реки глядя
с Алексеевского монастыря зрю лето пришло
небо наполнено воздухом синькой
я наполнен но недостаточно собой и всем
дерево в руках моих под ногами тоже
ниже и вширь уровни гостеприимных крыш
ветер выдул всё изо рта хочу портвейна
хочу кефира каких-нибудь наркотиков и колбасы
фрустрация матерь моих предчувствий
да разумеется я несерьёзен
гораздо несерьёзнее чем скажем трамвай
и именно вследствие того что маршрут не задан
со мной можно делать всё что я захочу

8.05.89

     	+	+	+
сидеть и пялиться на улицу сквозь тюль
пугать прохожих бельмами и коком

Июнь ’89


ИЗ СБОРНИКА "ЗОМБИ", посв. ТАНЕ ОЛЕАР

2.
Моя агония стала огнём
но каким-то ацетиленовым
может быть сейчас ты едешь в автобусе
а я вижу его откуда-нибудь
и в этот вечер всё более поздний
разгорается всё сильнее во мне звезда
унесённый на край сознания
глядящий вдаль
сквозь оранжереи черемуху и яблони
я сейчас ни жив и ни мёртв
я боюсь всего
и оставшись один
наедине с музыкой книгами и собой
я с удивлением понимаю
что люблю тебя
и молчание отворяет двери в мой сон

4.
Томление духа пришло с горних
высот, помутило пречистый разум.
Неожиданная любовь резче криков
блядей, которых факеры щиплют в зад.
Время ползло через рельсы, разрублено
шлагбаумом надвое. Траур пять дён.
Будто в солнечный день иду вдоль реки,
снится мне, и встречаю тебя.

Твои глаза — как день, как река.
Как я. А я-то, как раз, – не я уже.
Что не мешает ночью лежать
и писать это, совсем одному.
Лето настало, и оно впереди ещё.
Только это я знаю пока о нас.
Обнимая необъятное, я засыпаю,
и этот безумный сон — любовь к тебе.

6.
Я отравлен таблетками, отравлен газом.
Что-то оставшееся заходит за разум.
Я живу в чужом доме. Под окном собаки,
в коридоре дети, на улице драки.
У меня не то уретрит, не то гонорея.
Ах, узнать бы, узнать скорее!
Из словесной шелухи составляю книги.
Кто их будет читать, какие ханыги?
Дурацкие вопросы — моя стихия.
За окнами тополя выгнули выи.
За горизонтом где-то жёны и дети,
а я люблю Таню Олеар больше всех на свете.
Жить, наверное, мне недолго осталось, –
в голове муть, в глазах усталость.
Сижу и слушаю Рави Шанкара...
Харе Кришна, раз живём, в натуре, харе Рама!!

Май ’89

     	+	+	+
Красавицы надели панталоны
заходят в пионерские трамваи
их нежно-бело-бархатная кожа
украшена наколками "Пошёл ты"
и синих пролетариев толкают
грудями остро-красными как вилки
и те глаза тройные закатили
и сильно озабочены штанами
красавицы не тощи и не толсты
как раз на полтора моих обхвата
их пребольшие половые губы
сквозь панталоны преют аппетитно
на панталонах что-то про надстройку
зубною пастой модны трафареты
зады малюток рафинадных крошек
двумя частями буквы распирают
лети лети трамвай по Черемошке
ты символ конформизма красно-белый
водитель нечувствителен спиною
а голова плешивая простыла
красавицы давно не комсомолки
они клопов билетами давили
но принципов они не растеряли
и пьют как пили курят как курили
скорей же о скорее же малютки
я жду вас на кольце я весь томленье
передовицу свежего "Плейбоя"
мы станем изучать задувши лампу

29.12.88


СОН

Под сенью вздутого креола
ты спишь в обратной перспективе
твой клитор в фотореактиве
по венам виден ток фреона
ты дочь ночного фараона
невеста Поля Элюара
звени звени моя гитара
а чья узнают все не скоро
для дураков такая школа
один твой вид и это небо
о кости не под стол — для Феба
их сохрани для комсомола
ты спишь и слышишь: шаг мой мощен
готовься голос рушит стены
ты в камышах укрыться хочешь
но нет — кругом одни постели
и ты в дилемме сдвинуть ноги
раздвинуть на бок лечь на спину
но я не изверг видят Боги
проснись попей валокордину

18-19.08.89

     	+	+	+
я помню как горел шпалопропиточный завод
пожар осени соперничал со вспышками дизентерии
нам велели приносить в школу несладкий чай
ни в коем случае не пить водопроводную воду
чай был противный несладкий и рвотный
после уроков я выливал его возле трамвайной линии
красная рябина желтые тополя аллеи
с третьего этажа школы чёрный дым
был ещё более впечатляющ

17.02.89

     	+	+	+
ночь это хлеб обменявших покой на стандарт циклодола
ночью они просыпаются щуря глаза
курят советский табак памяти магистрали века
читают найденные в подъезде "АиФ"
они не знают кто они и не знают
зачем они зачем это всё но знают что ночь
знают что кончился чай включают "Пинк Флойд"
слушают молча внимательно вся жизнь впереди

15.01.89
     
     	+	+	+
Парша и рак измученных деревьев
не надо на бумагу изводить
они и так как жизнеописанье
намёки Господи одни намёки
и этот зверь преследует меня
купировать его! смирительную кофту!
маузер из мягкого пакета
пусть не шуршит я нервен я не знаю
я не ручаюсь за себя сегодня
удивлены недвижимые лица
бумаг владельцев движимых имуществ
но ненадолго вот пошли забыли
смеются курят травят анекдоты
за ухом парфюмерным прыщ целуют
мороженое жрут насвистывают
я предупреждал! стреляю
я говорил исчадья уберите
я не ручался а теперь спокоен
околевайте неплохой пломбир
а главное бесплатный да миндалевый

1.09.89

     	+	+	+
Отброшенное ночью одиночество
настигает утром в пустом флэту
как раскрытая книга дыра в голове
тешась привычной мечтой о суициде
слушаю рок-н-ролл
глядя на жёлтые этажи
В общем мне хорошо и почти ничего не хочу
хуже было бы если б хотел и не мог
Стены чужого дома в коврах и тарелках из ДСП
В коридоре дети играют в слонов
топая и предсмертно крича

17.05.89

     	+	+	+
Вегетарианский завтрак Левиафана
нечто жареное на костре
почти у самой реки отгороженной дамбой
ранним утром он мокр от росы
Два тополя вместе один поодаль и ива
вчера он плакал придя и увидя
после наверное трёх лет путешествий
вдали от родины наедине с собой
Как осторожное животное предложенную чужими еду
он эти дощатые домики вокруг
закуривая отложенный для сегодня "Казбек"
щуря уже сухой внимательный глаз
Спокойствие наконец настало
да
одно завершилось другое может начнётся
ровно половина папиросы на потом
угли затоптаны солнце взошло
вперёд

27.02.89

     	+	+	+
И выходят и видят он в белом венчике
срёт какою-то свёклой
фонарные знаки загадочны ночь безнадёжна
рухнуло всё заходят обратно пьют позабыв про рассвет
сон бездыханных супругов о кислородной подушке
дикий храп ребёнка погасил зеркала
четыре горящих окна четыре летящие птицы
вот сейчас перерезать вены залить всю страницу

27.08.89

     	+	+	+
Священный день Саббат.
Работать мне запрещено Кораном.
Мы — христиане — набожный народ,
все заповеди Будды чтим мы свято.
Четырнадцатый час. Лежу в постели,
пуховым одеялом драпирован.
Вся комнатушка солнцем залита,
в два раза ярче стали стены, книги и картины.
Валяться буду я, пока не надоест, и есть не захочу —
то эдак развалюсь, то так, то на бок, то на брюхо.
Ах, милая, скорей бы ты пришла, –
с продуктами, с рассказами, с вином,
с губами, с грудью, с животом, с своим прохладным
лоном!..

18.02.89


ИХ ФИНИШ

— Я от тебя на седьмом небе, а ты?
— А я от тебя на пятом месяце...

Май ’88


ИЗ СБОРНИКА "ЗОМБИ", посв. ТАНЕ ОЛЕАР

1.
собаки выли ещё и ещё
ночь расправилась с большинством авто
о твоё лицо твои глаза
мои слабые слова в бездну тебя
моя маленькая я так один
так темно и бессилие света
лишь подчёркивает симпатической тушью
твоё лицо твои глаза
слияние трансцедентных соприкосновений
моя любовь это вещь в себе
на сей раз более нежданная чем всегда
более пронзительная
от амплитуды близостей и разлук
более безжалостная более безнадёжная
о эти псы
о значении слов составлены словари
я давно так не говорил о любви
и я знаю это мне нужно
и кое-что это меняет
опустошённый равнодушным временем
я снова наполнен
на сей раз тобой малыш

7.
робко прячущий своё жирное тело в утёсах тебя
я
передвигавшийся вдоль старых деревянных
заборов последних пристанищ
ненужных предвыборных листовок
уже
а на улице за неподвижными стёклами
уносимые ветром расцветшие отцветающие
неспособные к цвету детища Флоры
ах
завершение этого летнего дня наступление ледника
чёрная кровь Мика Джеггера спрессована в музыку
наша красная кровь нагреваясь бежит всё быстрее
быстрей
успевая немного остыть лишь тогда когда этим там
за окном надоело темнить

11.
Облака к вечеру — что за прелесть!
А я шёл к тебе, и знал — тебя нет, или
ты не откроешь, потому что зачем —
ты не знаешь, и, к тому же, не знаешь,
что нынче магнитная буря, малыш.
И, предчувствуя, я не нарвал листьев смородины,
чтоб скрасить их ароматом плиточный чай.
Я не нарвал, и это спасло их от участи
быть брошенными в траву.
Но не уберегло меня от мыслей,
ненужных, в свою очередь, мне,
от ненужных терзаний, ненужных, ибо
между нами всё ясно ведь, да?!

Май-июнь 1989